Книга Столкновение  - Александра Салиева

Помимо машины, неподалёку обнаруживается двое высоких мужчин в строгих костюмах. Судя по одежде — охрана ресторана. Чуть подальше от них: садовник, который наше появление вовсе не замечает. Пританцовывает с наушниками в ушах, занимаясь местной растительностью под одним из фонарей, так что действительно не слышит. В отличие от охранников. Но на их счёт я тоже не обольщаюсь. Те дружно отворачиваются, старательно разглядывая кованый забор вдалеке.

Новую попытку к сопротивлению предпринимать нет никакой необходимости. Тимур ставит меня на ноги. Потом и вовсе на полшага назад отступает, любуясь… непонятно чем. То есть, понятное дело — не ровно подстриженными кустами, растущими вдоль фасада здания и периметра довольно крутой лестницы. Мною. Только непонятно, чего он там до сих пор не разглядел.

— Если решил, что удастся повторить ночной междуусобчик, то, уверяю… — начинаю, но не договариваю.

— Не зарекайся, — перебивает Смоленской.

У меня аж рот заново приоткрывается. И от такой наглости, и от возмущения. Слишком уж чётко проскальзывает в его словах непоколебимая уверенность, будто иначе быть не может.

Закипаю в считанные мгновения! Однако, вопреки эмоциям, отзываюсь вполне себе дружелюбно:

— Ладно. Как скажешь.

И даже заставляю себя улыбнуться. С теплом. Ласково. Почти нежно. В меня будто какой-нибудь дъяволёнок вселяется — все мои видимые эмоции обманчивы. Мужчина тоже улыбается в ответ, но с хитринкой, переключив внимание от моей персоны к столовым приборам, которые я всё ещё сжимаю до побеления пальцев.

Он вопросительно выгибает бровь, явно, как и я совсем недавно, начиная задумываться о том, что я могла бы пусть их в ход. Но я поступаю иначе. Вручаю нож и вилку ему. С самым торжественным выражением лица, на который только способна. А потом, пока он пытается сообразить, что тут происходит, делаю большой шаг в сторону. К садовым инструментам. В конце концов, столовый нож — он же не острый, да и вилка — довольно слабое орудие… Садовые ножницы куда острее и прочнее. Одного замаха хватает, чтоб они вонзились в переднюю шину по самую рукоять.

— Попробуй увезти меня куда-нибудь теперь, — всё с той же милой и ласковой улыбочкой проговариваю я вслух.

И, пока Тимур ошарашенно смотрит то на меня, то на ножницы в колесе “McLaren”, то на столовые приборы в своих руках, — я, подобрав подол платья и скинув ненавистные туфли, со всех ног мчусь обратно к лестнице… Мне бы хотя бы до отчима добраться!

Жаль, выигранной форы не хватает даже до середины первого пролёта. Ночную тишину оглашает мой пронзительный вскрик, когда Смоленский догоняет и ловит, утаскивая обратно.

— И так… — протягивает он зловеще, довольно грубо усадив меня на капот собственного автомобиля.

Не отпускает. Его хватка на моей талии крепкая — почти болезненная. Но не это будоражит мой рассудок. Теперь, когда адреналин от собственной выходки утихает, а я несколько раз переосмысливаю содеянное… расплата будет жестокой.

— Рано или поздно отчим меня всё равно хватится!

— Рано — точно нет. Поздно — возможно. Но мне отпущенного времени хватит с лихвой, так что не вижу в этом никакой проблемы.

С учётом того, в чьём обществе покидает меня мой недородственник, к своему прискорбию, должна признать, что всё вполне так и может обстоять. При мысли об этом в горле словно ком застревает, поэтому гулко сглатываю. В голове даже мелькает грешный порыв попросить прощения у мужчины. И за первую его испорченную машину, и за вторую, и даже за разбитую об его дурную голову бутылку. А также пообещать компенсацию. Денежную, разумеется. Без разницы в каком эквиваленте. Лишь бы только отвязался. Может быть даже слезу пустить… Вдруг проникнется? Некоторые мужчины легко ведутся на эту нашу слабость. А те, что не ведутся, терпеть их не могут, и готовы на многое, лишь бы больше их не наблюдать. Так что при любом раскладе я не особо проигрываю. Наверное.

Хорошо, ничего такого исполнить не успеваю!

— А теперь давай договоримся, золотко, — вновь заговаривает брюнет. — Ты перестаешь меня бояться, портить моё имущество, не покушаешься на состояние моего здоровья и моей вменяемости, больше не сбегаешь от меня. А я в свою очередь обещаю не прикасаться к тебе ровно до тех пор, пока ты сама не захочешь обратного.

Если бы это было анатомически реально, моя челюсть отвалилась бы до самых колен от удивления.

— Совсем-совсем не прикасаешься? — уточняю недоверчиво.

С чего бы мне ему верить?!

Тем более, как только я задаю вопрос, мужчина склоняется непозволительно близко, а я вновь чувствую аромат его с-ног-сшибательного-и-мозго-увольнительного парфюма.

— Совсем-совсем не прикасаюсь, — подозрительно мягко улыбается брюнет. — Пока ты сама не захочешь обратного, — напоминает об условии воплощения сделки.

Надо признать, звучит довольно заманчиво. И разом решает некоторые проблемы. Даже не столько те, что я успеваю себе создать за последние сутки. Раз уж мой отчим теперь будет плотно сотрудничать с “Атласом”, вполне возможно, что и сегодняшняя наша встреча со Смоленским — не последняя.

— И с какой стати мне тебе верить?

— Я всегда держу данное слово.

Медлю ещё секунду, обдумывая…

В конце концов, если со мной случится что-нибудь совсем уж плохое, полно свидетелей того, в чьёй компании я была накануне.

Если что, уголовный розыск разберётся, в общем!

— Хорошо. Договорились, — подвожу итог собственным сомнениям и домыслам.

Во взоре цвета хвои вспыхивает триумф. Словно он не девушку только что уговорил, а целое сражение выиграл.

— Договорились, — кивает напоказ серьёзно Тимур.

Отстраняется и жестом приглашает следовать к передней дверце с пассажирской стороны. А прежде, чем я усаживаюсь в салон машины, ненадолго останавливается около проколой мной шины и склоняется, вытащив ножницы. Их же вручает мне. Потом — ранее брошенные мною туфли. Ничего не говорит. Но взгляд цвета хвои весьма красноречивый. Как и колесо, которое совсем не спущено, несмотря на боковой прокол.

Обидно, однако!

— Как видишь, это не такая уж и проблема, — будто читает мои мысли Смоленский.

Больше не медлит. Усаживается за руль и трогает автомобиль с места, выводя транспорт с территории ресторана на дорогу.

— Куда мы едем? — интересуюсь запоздало.

Не отвечает. А мне ничего особо не остаётся, нежели вспоминать о том, что ресурса противоспусковых шин для возможности передвижения хватает максимум на сто пятьдесят километров. То есть, вариантов может быть очень-очень много…

Глава 5

Вот уже минут десять, как я наблюдаю за панорамой ночного города. “McLaren” покидает район центра, а мне так и не удаётся определить, куда же именно мы едем. Повторно расспрашивать Смоленского на эту тему не вижу смысла. Раз уж сразу не сказал, вряд ли сознается. Но пробую зайти с другой стороны.